Староверческие иконы и иконописцы


Иконописец Г.Е.Фролов из Причудья


В конце 1860-х гг. в Режице (ныне Резекне) на Вокзальной площади в доме Василькова открылась иконописная мастерская. Хозяин ее, Ефим Фролов, до переезда в Витебскую губернию жил с семьей в посаде Митьковка Черниговской губернии, где в 1854 г. родился его сын Гавриил. Вместе с братьями мальчик с раннего детства помогал отцу в его работе (по прибытии в Режицу ему было 14 лет).

Ефим Фролов обучал трех сыновей трудоемкому искусству иконописи, открывал им старинные секреты приготовления «вечной» краски на яичном желтке и другие тонкости мастерства.

В 1875 г. после смерти отца братья Гавриил и Тит были приглашены в Москву на Преображенское кладбище — в один из центров старообрядчества, где устроили свою иконописную мастерскую. Последовали и скитания по стране (Казань, Самара). В 1879 г. Фроловы вернулись в тихую, уютную Режицу.

В 1887 г. (по некоторым данным, в 1890-е гг.) братья-иконописцы перебрались в Причудье (по приглашению жителя деревни Тихотка), где старообрядцы испытывали нужду в опытных мастерах. Здесь, в деревне Раюши, Г.Е.Фролов провел многие плодотворные годы своей жизни. Из созданной им школы иконописи вышли П.М.Софронов, Ф.Мызников, Д.Поляков, Н.Глухов и др.

Знаток старообрядчества, редактор журнала «Родная старина» И.Н.Заволоко вспоминал о Фролове: «Держался он скромнее всех. Праздных разговоров избегал. В свободную минуту собирал около себя молодежь и читал назидательные поучения. Желающие обучались церковному пению, к чему Г.Е.Фролов проявлял уже тогда большую склонность. Ходил Гавриил Ефимович в азяме. Службы не пропускал. Работа и молитва, занятия с детьми — так проводил свои дни юный Фролов. Пищу вкушал он по уставу, дважды в день». Ведя строгий подвижнический образ жизни, Фролов не имел семьи, не случайно его называли «истинным ревнителем благочестия».

Иконописание Г.Е.Фролов понимал прежде всего как «святое дело»: писать начинал, отслужив молебен, по окончании сам освящал свое творение. В домах причудских старообрядцев до сих пор хранятся иконы Фролова — подлинные произведения искусства.

Однако известность мастера в иконописи при его жизни выходила далеко за пределы Прибалтики. До революции он получал заказы из Петербурга, Москвы, Польши, с юга России. «Как иконописца, писавшего старинным способом и по древним образцам, искусного и даровитого, его знала вся старообрядческая Россия», — писал о своем учителе П.Софронов. В 20-30-е гг. связи с Россией были разорваны, Г.Фролов выполнял заказы, приходившие из Франции и Америки.

Вершиной же его творчества стал старообрядческий храм в деревне Рая, который мастер расписывал несколько десятков лет (завершил в 1920-е гг.). Эта молельня находилась на берегу Чудского озера и пять ее куполов были видны издалека. В ее иконостасе имелось около двухсот образов, принадлежавших, в основном, кисти Гавриила Ефимовича, как и большинство других икон в храме.

Современник писал: «Общее впечатление от раяской молельни — светлое и жизнерадостное, идущее вразрез со сложившимся представлением о мрачности и аскетичности обстановки староверческой молельни». Были в храме и старинные иконы... Однако этот памятник русского искусства сгорел в конце войны.

Г.Е.Фролов вел переписку со многими деятелями старообрядчества, его приглашали на духовные съезды в качестве бесспорного авторитета в вопросах веры, активно сотрудничал в издававшемся в Риге журнале прибалтийских старообрядцев «Родная старина» (здесь помещено семь его статей, фотопортреты мастера), издал брошюры «О Каиновой жертве», «Какая жизнь, такие и догматы», богословский труд «Путь к прощению грехов».

Фролов интересовался не только отвлеченными богословскими вопросами, но и касался актуальных нравственных проблем ХХ века. «Мы живем в жестокие дни, — отмечал он. — Вопросы духа отстранены. Культ тела, грубая чувственность повсюду господствуют. Христианство считается ненужным пережитком. Религия — одуряющим опиумом. Мы все прилепились к земному.. , погрузились в духовную спячку».

Нельзя не согласиться с суждением проф. С.Г.Исакова (Тарту): «Многие мысли иконописца и сегодня звучат актуально, и то, о чем он пишет, напоминает наши дни...»

Г.Е.Фролов имел глубокие познания и в сфере старинного церковного «крюкового» пения (вместо нотописи применялись особые знаки — «знамена», или «крюки»). Он обучил крюковому пению несколько поколений старообрядческой молодежи Причудья, обладая звучным голосом, сам пел в руководимом им церковном хоре. При участии Фролова была открыта школа, где дети староверов усваивали церковно¬славянскую грамоту и старинное пение.

До конца своей жизни, уже будучи тяжело больным, мастер стремился завершить работу над рядом икон. Скончался он 76 лет от роду 28 сентября 1930 г. в деревне Рая.

При храме была комнатка, где хранились книги и вещи Г.Е.Фролова (среди широко представленной старообрядческой литературы имелись и многие библиографические раритеты, древние рукописи). Однако все эти духовные ценности погибли в годы войны при пожаре.

Однако, как писал И.Н.Заволоко, в каждой семье по Причудью можно было найти иконы чудного письма Фролова. Имя связанного и с Латвией иконописца не забывают в среде старообрядцев Прибалтики, в рижском культурно-просветительном обществе им. И.Н.Заволоко.

Иконописец Пимен Сафронов

Один из самых значительных художников-иконописцев ХХ в. Пимен Максимович Софронов тесно связан с Прибалтикой.

Родился он 9 сентября 1898 г. в Причудье, в деревне Тихотка, в семье старообрядцев. В юные годы (лет 12 или 15 от роду) он стал учеником иконописца Г.Е.Фролова. Своему учителю он посвятил статью в сборнике «День русского просвещения» (Таллин). От Фролова молодой иконописец узнал секреты приготовления «вечной» краски на яичном желтке, вместе с учителем участвовал в росписи храма в деревне Раюши (Рая). В иконостасе храма привлекала внимание созданная Софроновым икона Спасителя.

После революции древние традиции иконописания сохранились в русском зарубежье. Ведущую роль в этом сыграли старообрядцы Прибалтики, особенно Причудья и Латвии.

В 1928 году П.М.Софонов, уже достаточно известный мастер, был приглашен в Ригу, являвшуюся центром старообрядчества в странах Балтии. Тесное духовное родство связывало его с руководителем рижского Кружка ревнителей русской старины. Софронов возглавил иконописную мастерскую, созданную при этом кружке. Художник не только реставрировал старинные иконы и занимался иконописанием, но и стал обучать искусству византийской и древнерусской церковной живописи здешних художников и любителей.

Бывший рижанин художник Е.Е.Климов (Канада) вспоминал: «В 1929 году мы (с юристом, проф. ЛУ В.И.Синайским - С.Ж.) занимались техникой иконописи под руководством известного иконописца П.М.Софронова, что обоим доставляло большую радость...» (Климов Е. Встречи, с. 14).

Когда в октябре–ноябре 1929 г. Кружок ревнителей русской старины организовал свою выставку, на ней был выставлен ряд работ Софронова, среди которых внимание посетителей особенно привлекли «Деиус» и огромная икона «Нерукотворный образ».

Как отмечает проф. С.Г.Исаков, в начале своей творческой деятельности он написал и несколько портретов писателей (А.С.Пушкин, И.А.Крылов) и картин («Девушка с ведром, идушая по воду»), но очень скоро бросил светскую живопись, полагая, что иконопись требует более углубленного, религиозного состояния духа и настроя.

Творчество иконописца популяризовал печатный орган руководимого И.Н.Заволоко кружка, ставшего вскоре своего рода органом духовной связи старообрядцев Латвии и стран Балтии. Рижский период был весьмаплодотворным для художника и его учеников. Однако в начале 1930-х гг. Софронов получил приглашение в Париж. В этом центре европейской культуры и довоенного «русского рассеянья» он руководил школой древнерусской иконописи. В Париже с большим успехом прошла выставка его работ и работ учеников его школы. П.М.Софонов участвовал и в парижском Международном конгрессе изографов, установив связи с бельгийскими монахами, по их приглашению некоторое время он находился в католическом центре при монастыре Аме, где обучал монахов церковной живописи, написал икону «Матерь Божия». В Бельгии была выпущена открытка с репродукцией этой иконы (по некоторым данным, разошлась в сотнях тысячах экземпляров), в уголке имелась подпись – П.Софронов. В Бельгии художник так-же занимался реставрацией старинных икон.

Затем Софронов руководил курсами иконописи в Праге – также крупнейшего культурного центра русского зарубежья 1920–30-х гг. Открытые при Кондаковском институте курсы посещали также чехи и немцы (по вере лютеране и католики), в том числе, например, и князь К.Шварценберг.

В 1933 г. П.Софронов по рекомендации княгини М.П.Голицыной (двоюродной сестры югославского короля Александра) получает королевское приглашение приехать в Белград для росписи дворцовой церкви. Получает он приглашение и от патриарха сербской православной церкви Варнавы прибыть в Югославию с целью создания синодальной школы иконописи, а также работы по реставрации старинных икон в церквах и монастырях, росписи храмов. Три с лишним года провел Софронов в Югославии. Некоторое время он жил в королевском дворце, побывал во многих сербских, черногорских, македонских монастырях, изучая особенности древней южнославянской иконописи. Им была расписана капелла патриарха Варнавы. В Югославии художник женился на сербке. Однако почти каждый год П.Софронов навещал родное Причудье, проводил в родном краю недолгий отпуск.

Начиная с 1939 года иконописец трудился в Ватикане, где шла подготовка к всемирной выставке христианского искусства, для которой необходимо было создать образец православного храма в древнем традиционном стиле (иконостас должен был быть из 54 образов в пять рядов). П.Софронову пришлось написать и ряд икон. Его работы экспонировались на выставке в Восточном институте Ватикана в 1941 г. Критик Бьянка Паулуччи, восхищаясь эмоциональным началом, свежестью чувств в иконах Софронова, сравнивала его с великим мастером Предренессанса Джотто.

Годы войны художнику пришлось провести в Италии. В 1947 г. по приглашению главы русской православной церкви Америки архиепископа Виталия П.Софронов переехал в США, где незамедлительно получил много заказов. В США художник обрел друзей и вторую родину. П.Софронов расписал Троицкий собор в Бруклине, храмы Трех Святителей в Аксонии и Петра и Павла в Сиракузах, Владимирскую церковь в Нью-Йорке, церковь в Тректоне, усыпальницу архиепископа Иоанна Максимовича и др. В Америке был организован целый ряд персональных выставок работ П.Софронова. Одна из таких выставок состоялась в марте 1966 г. в Сан-Франциско, другая – в 1967 г. в Лос-Анджелесе. К выставкам были выпущены иллюстрированные каталоги.

Известный мастер преподавал и на специальных курсах иконописи. В 1961 г. был торжественно отмечен 50-летний юбилей творческой деятельности П.Софронова. Он удостоился целого ряда международных наград, в том числе греческого ордена Св.Дионисия (награжденные этим орденом возводятся во дворянство).

П.Софронов проживал в Мелвилле (штат Нью-Джерси), где находилась община старообрядцев-поморцев одна из четырех в США. И здесь он расписал старообрядческий храм Св.Николы. Дом П.Софронова внешне не отличался от стандартных американских домов, но, по словам журналиста, «внутри дома нас встречает уже не Америка, а исконная Русь».

Когда очевидец вошел, с порога приятно дохнуло запахом яблок, меда (Пимен Максимович увлекался и пчеловодством, имел ульи) и сушенных грибов. В его доме была и богатая коллекция самоваров, собрание крестов (нательных и наперсных) и, главное, собрание старинных икон. Имелись у Софронова и некоторые образцы светского искусства: скульптуры Е.Н.Лансере, картины и рисунки Н.Рериха, Л.Пастернака и др. В его уникальной библиотеке были собраны старинные рукописные и старопечатные книги, в том числе экземпляр Острожской Библии И.Федорова.

Летом 1968 г. П.Софронов после более чем 20-летнего перерыва посетил Россию и Прибалтику – побывал в Москве, Ленинграде, Риге, Таллине. Навестил и Тарту, и родную Тихотку, на старом кладбище поклонился могилам родителей и своего учителя Г.Е.Фролова, повидал дом, где родился, и деревню Раюши. Родственникам он говорил, что решил вернуться на родину.

В последние годы жизни зрение художника ослабело, стало трудно писать мелкие детали. Он ходил в храм на все службы, пел на клиросе. Однажды в субботу он не был на вечерне, не пришел. Дверь его дома была заперта. Когда приставили лестницу к окну второго этажа, где находилась спальня, увидели, что Пимен Максимович лежит в постели бездыханный. Произошло это 16 мая 1973 года. Покойному было 75 лет.

Похоронен художник на кладбище в Мелвилле, недалеко от храма. На его могиле памятник из черного гранита, в дни его смерти расцветают посаженные племянницей ландыши.

Друг и душеприказчик иконописца Ф.Данилов создал музей и библиотеку П.М.Софронова, хотя его дом не сохранился (в музее хранятся книги и иконы Софронова).

Актуально звучит призыв известного живущего в Тарту краеведа, историка русской культуры в Эстонии, проф. С.Г.Исакова: «В русских деревнях Причудья сохранились иконы работы П.Софронова. Хотелось бы обратиться к владельцам икон: работы Пимена Максимовича Софронова – это произведения искусства, имеющие немаловажную художественную ценность, берегите их!»

Иконы П.М.Софронова и его учителя Г.Е.Фролова имеются и в Латвии. Немногие знают о жизни и судьбах их авторов, их вкладе в развитие русского искусства в зарубежье, более того – в сохранение и приумножение духовных и художественных ценностей христианского искусства. Хотя труд подвижников может служить ярким примером для их молодых соотечественников, художников Латвии, Прибалтики.


Молодые художники-иконописцы. К.А.Павлов

К самой Даугаве подходят строения старообрядческого храма. Здесь из старого коридора дверь в просторную комнату иконописца К.А.Павлова. Комната похожа на келию: повсюду иконы - на стене, на столах, большие и маленькие, много неоконченных.

На столе кипы книг, образцов. Павлов много читает, изучает письмо старинных икон. У него обширная библиотека, от древних рукописей до светских изданий. Иногда, иллюстрируя свою мысль, он подходит к кипам книг и сразу отыскивает нужную. Павлов весь от старообрядчества с его вековой устойчивостью и своеобразной самобытностью. Истинный смысл и красоту иконы видит только в древней иконописи.

- В XV-м веке, - говорит Павлов - Саванаролла на Западе, в XVII веке у нас на Руси протопоп Аввакум протестовали против проявления телесности в иконах. Вот, - он раскрывает тяжелую книгу и читает красочное изречение протопопа Аввакума: "По попущении Божию умножишься в нашей русской земле иконного письма неподобного изографы. Пишут Спасов образ - лицо одутловато, уста червонные, власы кудрявые, руки у мышцы толстые, так же как и у ног, бедры толстые, а весь яко немчин брюхат и толст учинен, лишь сабли той при бедре не писано. А устроято все по фряжскому, сиречь, по немецкому. А Христа на кресте - раздутовата: толстехонек, миленький стоит и ноги те у него, что стульчики. Ох, ох, бедная Русь! Чего-то тебе захотелось немецких поступков и обычаев."

Согласно древним образцам, Павлов любит яркие сочетания. Его иконы поражают свежестью и яркостью красок. Много приходится заниматься также и реставрацией. Он - ученик Софронова.

- Мы ведь с ним жили вместе в этой комнате, - говорит Павлов. - Сейчас Софронов в Югославии, из 120 предложенных ему там учеников он выбрал только 30.

Павлов неутомим. Целая серия фотографических карточек – снимки с его работ. Много времени отняла реставрация иконостаса в Иллукстском уезде. Сейчас он начал большую старинную икону сложной композиции "Величит душа моя Господа".